#КУЛЬТУРА И ЭТНОСЫ #СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ОКРУГ
Речь идёт о татарах Поволжья и о том, какой он — татарский язык. А если точнее — его мишарский диалект. По личным наблюдениям.
Автор: Диана Салюкова
г. Санкт-Петербург
Еду в маршрутке. Это те самые старые газельки, в которых, если тебе не посчастливилось сесть, можно улететь далеко и надолго при первом же повороте. Мне повезло. Сижу. Молодая пара напротив беспечно обсуждает личные аспекты своей жизни. Люди вокруг никак не реагируют, а я не могу не вслушиваться. После очередной личной подробности я совершаю ошибку: на моём лице отражается эмоция. Они обнаруживают меня. Затихают. Смотрят настороженно. И, наконец, понимают. Я одна из них. Одна из тех, кто знает татарский язык, мишарский диалект.
Мишари, то есть татары Поволожья, разговаривают на мишарском диалекте. В моём родном городе превалирует русскоязычная среда. С детства маленькие татары и татарки владеют двумя языками.
Из-за билингвизма, как мне кажется, формируется некая культура поведения в русскоязычном и татароязычном обществе. Русский язык необходим, так скажем, для выживания. Обучение в школах и ВУЗах проходит на русском языке. Работа – в русскоязычной среде. Даже в магазине с тобой говорят на русском, ценники на русском.
Недавно задумалась о смысле фразы, которую часто говорит бабушка: «Вы знаете русский язык. Вы как рыба в воде. А я не могу даже на автобусе поехать». Моя бабушка знает русский язык. Но говорит на нём немного медленно, с раздумьями. Из-за этого она не уверена в себе и никуда не ездит одна. Особенно сейчас, когда знакомые ей автобусы изменили маршрут и всё надо узнавать заново. Значит, надо общаться, спрашивать дорогу.
Если ты не знаешь русского языка, то будешь чувствовать себя как иностранец в родном городе. Можно сказать, что русский язык – это язык для выживания.
Иное дело татарский язык. Со мной на татарском разговаривает бабушка. Для меня это язык семьи. И для других татар дом становится чуть ли не единственным местом для общения на татарском языке. Можно пообщаться на родном языке и в близком кругу татарских друзей. И таким образом татарский язык становится языком семейным, более личным.
Наверное, отчасти из-за этого, знание татарского языка становится негласным критерием отделения своего от чужого. Помню, как я приехала в деревню, где много представителей татароязычного населения. Мы сидели возле домика, когда мимо проходили знакомые ребята, которых я не видела с детства. «Исянмэсэзь», – громко поздоровался один из них с моей тётей. А мне достался неуверенный «привет». Тогда для них я была непонятной, с нетатарским именем, пришельцем из русскоязычного города. Бабушки подсаживались ко мне на лавочку и говорили со мной на русском. Старческое любопытство преодолевало языковой барьер, любые недопонимания.
Я выдала себя, когда, поедая нечто вкусное с деревенского стола, сумела вставить что-то на русском в татарский разговор. Как только выяснилось, что татарский язык я понимаю, на русском со мной больше никто не разговаривал. Деревенское общество, наконец, приняло меня. И куда бы я ни шла, все уже каким-то образом знали, что хоть и городская, сама на татарском не говорю, но всё понимаю. Своя.
А вот ещё пример. Старшая сестра девочки, которая занималась вместе со мной танцами, как-то спросила: «Татарца бэлясэн мэ?» («Знаешь ли ты татарский?»). Я ответила: «Бэлям» («Знаю»). Сестра уважительно улыбнулась. А с той девочкой у нас завязалась тёплая дружба, которая продлилась до самого выпуска из школы искусств.
Неудивительно, что пара в маршрутке забылась и так беспечно общалась. Им, вероятно, казалось, что все вокруг чужие и не поймут их личный, тайный язык.
И вот есть в татарском языке такие слова, значение которых я не могу передать на русский язык. Например, похожие по эмоциональной окраске слова «усал» и «яуз». Пытаюсь подобраться русские синонимы: «хитрый», «вредный», «озорной». Но это всё сразу, и с притворно-ругательским оттенком, и по-доброму. Моя бабушка говорила: «Ах, яуз» про маленькую меня, когда я шкодничала. Или же про домашних питомцев, которые плохо себя ведут. Я понимаю, что она имеет в виду на эмоциональном уровне, но объяснить, подобрать эквиваленты на русском, не могу.
Вот вам ещё один ключик – татарские имена. Женские татарские имена мягкие, часто заканчиваются на – я: Джамиля, Эминя, Назия, Раузя, ЛилиЯ (ударение на «Я»). Мужские имена также специфичны для русскоязычного человека: Джамиль, Равиль, Самиулла. Часто в русскоязычном обществе татарские имена и отчества сложно выговариваются, поэтому они заменяются своеобразными русскими аналогами: Джамиль – Женя, Эминя – Анна.
Вкуснейшим блюдом моей бабушки является баурсак – это что-то наподобие пончиков или блинов. В русскоязычном кругу моих знакомых слово «баурсак» всегда остаётся непонятым. Приходится пояснять, что за диковинку готовит моя бабушка. Так что я не могу позвать друзей на баурсак, надо обязательно звать на пончики.
По результатам ваших голосов мы определим лучшие материалы и пригласим победителей на Международный медиа-форум нового поколения «Диалог культур», который пройдет в Эрмитаже.
Хотите стать участником нашего конкурса? Присылайте свои истории о людях и коллективах из России в формате статьи, фоторепортажа или видео.
В разных уголках её дома расставлены тряпичные обереги: у каждого — своё определённое место. Только благополучницу ставят туда, куда душа велит. Кукла-колокольчик у двери весит-красуется: чтобы люди, которые на огонёк заглядывают, только добрые вести приносили.
Валерия Минина — пилот в четвёртом поколении. Но в отличие от своего отца, деда и прадеда, которые были военными лётчиками, она управляет пассажирским самолётом Л-410 Второго Архангельского объединённого авиаотряда.
Екатерина Сумная — гордость городской больницы № 8 Челябинска. Это не лозунг из советской газеты, а чистая правда. Учиться к 90-летнему доктору наук и действующему рентгенологу мечтают попасть все местные врачи.
«Ты живешь этим, ты дышишь этим, творчество становится образом твоей жизни», — рассказывает художник Александр Пилипенко. Про уникальное творчество «мастера» и о его необычных взглядах на жизнь.
Дмитрий Хлыбов — человек, который почти не слышит мир вокруг. Зато мир слышит его. Он является самым обычным челябинским деятелем искусства, открывшим себя публике: грому аплодисментов и морю заворожённых взглядов. Хотя кое-чем он всё же отличен от остальных танцоров. Дмитрий — инвалид по слуху.